Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849 - Страница 22

Как облака перед грозой…
Не признавали мы преград —
И даже к радости былой
Не возвращались мы назад…
Нет! торжествуя без конца,
Мы сами жгли любовь и жизнь —
И наши гордые сердца
Не знали робких укоризн…
Но всё ж я был ее рабом —
Ее щитом, ее мечом…
Ее рабом я был! Она
Была свободна, как волна.
И мне казалось, что меня
Она не любит… О, как я
Тогда страдал! Но вот идем
Мы летним вечером — вдвоем
Среди темнеющих полей…
Идем мы… Клики журавлей
Внезапно падают с небес —
И рдеет и трепещет лес…
Мне так отрадно… так легко…
Я счастлив… счастлив я вполне…
И так блаженно-глубоко
Вздыхает грудь… И нет во мне
Сомнений… оба мы полны
Такой стыдливой тишины!
Но дух ее был смел и жив
И беспокойно горделив;
Взойдет, бывало, в древний храм
И, наклонясь к немым плитам,
Так страстно плачет… а потом
Перед распятым божеством
Надменно встанет — и тогда
Ее глаза таким огнем
Горят, как будто никогда
Их луч, и гордый и живой,
Не отуманился слезой.
Ах! Та любовь, и страсть, и жар,
И светлой мысли дивный дар,
И красота — и всё, что я
Так обожал, — исчезло всё…
Безмолвно приняла земля
Дитя погибшее свое…
И ясен был спокойный лик
Великой матери людей —
И безответно замер крик
Души растерзанной моей…
Кругом — пленительна, пышна,
Сияла ранняя весна,
Лучом играя золотым
Над прахом милым и немым.
В восторгах пламенной борьбы
Ее застал последний час…
И без рыданий, без мольбы
Свободный дух ее погас…
А я! не умер я тогда!
Мне были долгие года
Судьбой лукавой суждены…
Сменили тягостные сны
Тот первый, незабвенный сон…
Как и другие, пощажен
Я не был… дожил до седин…
И вот живу теперь один…
Молюсь…»

Молодой человек

Как ты, любил и я…
Но не могу я рассказать,
Как ты, любовь свою… Меня
Ты не захочешь понимать…
Бывало, в мирный час, когда
Над бледным месяцем звезда
Заблещет в ясной вышине,
И в безмятежной тишине
Журчит и плещет водопад,
И тихо спит широкий сад,
И в наклоненных берегах
Дремотно нежится река, —
Сижу я с ней… в моих руках
Лежит любимая рука, —
И легкий трепет наших рук,
И нежной речи слабый звук,
Ее доверчивый покой,
И долгий взгляд, и вздох немой —
Всё говорит мне: ты любим
И что ж! мучительно томим
Тоской безумной, я молчу…
Иль головой к ее плечу
Я наклонюсь… и горячо
На обнаженное плечо
Неистощимой чередой
Слеза струится за слезой…
О чем, скажи мне, плакал я?
Нет! жизнь отравлена моя!
Едва желанное вино
К моим губам поднесено —
И сам я, сам, махнув рукой,
Роняю кубок дорогой.
Когда ж настал прощальный миг —
Я был и сумрачен и тих…
Она рыдала… видит бог:
Я сам тогда понять не мог:
Зачем я расставался с ней…
Молчал я… в сердце стыла кровь
Молчал я… но в душе моей
Была не жалость, а любовь.
Старик, поверь — я б не желал
Прожить опять подобный час…
Я беспощадно разрывал
Всё, всё, что́ связывало нас…
Ее, себя терзал я… но
Мне было стыдно и смешно.
Что столько лет я жил шутя,
Любил забывчивый покой
И забавлялся, как дитя,
Своей причудливой мечтой…
Я с ней расстался навсегда —
Бежал, не знаю сам куда…
Следы горячих, горьких слез
Я на губах моих унес…
Я помнил всё: печальный взор
И недоконченный укор…
Но всё ж на волю, на простор,
И содрогаясь, и спеша,
Рвалась безумная душа.
И для чего? Но я тогда
Не знал людей… Так иногда
В степи широкой скачешь ты
И топчешь весело цветы,
И мчишься с радостной тоской,
Как будто там, в дали немой,
Где, ярким пламенем горя,
Сверкает пышная заря,
Где тучки светлые легли
Легко — на самый край земли.—
Как будто там найдешь ты всё,
Чем сердце страстное твое
Так безотчетно, так давно,
Так безвозвратно пленено…
И ты примчался… Степь кругом
Всё так же спит ленивым сном…
Томя нетерпеливый взгляд,
Несется тучек длинный ряд,
Лепечет желтая трава
Всё те же смутные слова…
465 И та же на сердце печаль,
И так же пламенная даль
Куда-то манит… и назад
Поедешь, сам себе не рад.
Но ты задумался?

Старик

Ты прав.
Твой беспокойный, странный нрав
Мне непонятен. Создал бог
Нас разно… Ты в любви не мог
Найти покоя… но любовь
Не благо высшее людей;
Нетерпеливо пышет кровь
В сердцах немыслящих детей…
Они лишь для себя живут;
Когда ж минует та пора,
Приличен мужу долгий труд
На славном поприще Добра.
Ты жил, скиталец молодой;
Ты жил; так стань же предо мной —
На сердце руку положи
И, не лукавствуя, скажи:
Какой ты подвиг совершил?
Какому богу ты служил?

Молодой человек

Когда бы кто-нибудь другой
Вопрос превыспренний такой
Мне предложил — ему в ответ
Я засмеялся бы… но нет!
Перед тобой раскрыта вся
Душа печальная моя.
Бывало, полный гордых дум,
Руководимый божеством
Каким-то, жизни вечный шум